Посвящается Луи Жаколио, французскому консулу в Калькутте при Второй Империи (1852–1870), писателю, эзотерику, исследователю, путешественнику и переводчику.

Луи Жаколио (Louis Jacolliot) — человек, чья жизнь была пронизана приключениями и мистикой, стал проводником в мир Востока для европейского читателя. Французский писатель, публицист, учёный, исследователь, переводчик, преподаватель и путешественник, он родился 31 октября 1837 года в городе Шароле. Его жизнь пришлась на эпоху, когда Французская империя активно расширяла свои колониальные владения, и множество территорий по всему миру нуждались в специалистах. Жаколио, занимая должность колониального судьи, получил уникальную возможность путешествовать по Океании, Индии, Индокитаю и Америке. Его карьера началась с дипломатической службы: в 1860-х годах он занимал пост консула в Калькутте при Второй Империи, а позже служил колониальным судьёй в Индии и на Таити. Эти годы, проведённые в сердце индуистской и полинезийской культур, подарили ему уникальный материал для творчества. Жаколио не ограничивался ролью наблюдателя — он глубоко погружался в местные традиции, изучал мифы, ритуалы и философию, общаясь с брахманами, жрецами и простыми жителями. Его романы и путевые очерки, такие как «Les Mangeurs de Feu» («Пожиратели огня», 1887), «Dans les Bas-Fonds de l’Inde» («В трущобах Индии», 1888), «Perdus dans l’Océан» («Затерянные в океане», 1893), а также «La Côte d’Ébène et d’Ivoire» («Берег чёрного дерева и слоновой кости»), сочетали приключенческий дух с глубоким сочувствием к угнетённым народам. В отличие от многих современников, Жаколио не воспевал колониализм, а разоблачал его жестокость, критикуя политику Франции, Англии и Португалии, показывая страдания индийцев и полинезийцев. Эта позиция сделала его фигурантом споров, но и обеспечила популярность: в Российской империи в 1910 году было издано 18 томов его сочинений в переводе на русский язык. В Советской России его книги попали под запрет как «социально вредные» с 1929 по 1989 год, за исключением сокращённого издания «La Côte d’Ébène et d’Ivoire» (1958), выпущенного издательством Географической литературы. Луи Жаколио скончался 30 октября 1890 года в Сен-Тибо-де-Вин (департамент Сена и Марна) в возрасте 52 лет.

Жаколио выделялся не только как романист, но и как эзотерик, чей интерес к индийской мифологии привёл его к изучению Агартхи — легендарной подземной страны, ставшей символом скрытого знания. В его работах Агартха упоминалась как метафора духовного поиска, противостоящего материализму Запада. Его описания, пусть и художественные, вдохновили эзотериков XIX–XX веков, таких как Сент-Ив д’Альвейдр, Елена Блаватская и Рене Генон (René Jean-Marie-Joseph Guénon). Агартха, согласно преданиям, — это подземное царство, духовный центр мира, где обитают мудрецы или сверхъестественные существа, управляющие судьбами человечества. Её истоки уходят в индуистские и тибетские мифы, где она иногда переплетается с Шамбалой, хотя последняя чаще воспринимается как идеал, а Агартха — как физически существующий мир. В текстах, таких как «Махабхарата» или пураны, упоминаются подземные города, населённые нагами — змееподобными существами — или аскетами, владеющими тайными знаниями. Жаколио видел в Агартхе символ высшей мудрости, недоступной колониальному миру, и его романы, пропитанные мистикой, заложили основу для её популяризации в Европе.

Тема Агартхи получила развитие в эзотерической литературе, где каждый автор привносил своё видение. Маркиз Александр Сент-Ив д’Альвейдр в трактате «Mission de l’Inde en Europe» («Миссия Индии в Европе», 1910) описал Агартху как подземное царство, центр синкретической традиции, объединяющей все мировые религии. Он утверждал, что Агартха — это не только физическое место, скрытое в Гималаях, но и метафизический центр, управляющий духовной эволюцией человечества. Сент-Ив ссылался на индийские и тибетские источники, хотя его описания носят визионерский, а не документальный характер. Его Агартха — это утопия, где правит Царь Мира, хранитель древней мудрости, связывающий Восток и Запад.

Фердинанд Оссендовский в книге «Beasts, Men and Gods» («Звери, люди и боги», 1922) привёл рассказы монгольских лам, описывавших Агартху как подземную страну, управляющую судьбами мира. По их словам, входы в неё находятся в Гималаях и пустыне Гоби, а её жители владеют технологиями и знаниями, превосходящими человеческие. Оссендовский, путешественник, бежавший через Монголию во время Гражданской войны в России, подчёркивал связь Агартхи с Шамбалой, но его версия была мифологизирована и ориентирована на западного читателя, жаждущего экзотики. Его книга, написанная в эпоху потрясений, усилила интерес к Агартхе как символу надежды на спасение.

Рене Генон в работе «Le Roi du Monde» («Царь Мира», 1927) интерпретировал Агартху как метафизический центр, связанный с универсальной духовной традицией. Ссылаясь на индуистские и исламские источники, он утверждал, что Агартха — это не столько физическое место, сколько символ высшего знания, противостоящего материализму. Его подход был строгим, философским, лишённым романтического налёта Оссендовского. Генон видел в Агартхе отражение вечной истины, доступной лишь посвящённым.

Елена Блаватская, основательница теософии, и её последовательница Алиса Бейли (Alce Ann Bailey) также развивали тему Агартхи. Блаватская в «The Secret Doctrine» («Тайная доктрина», 1888) упоминала Агартху как хранилище древних знаний, доступных лишь Учителям Мудрости, связанным с Шамбалой. Она утверждала, что эти учителя направляют эволюцию человечества, а Агартха — место их пребывания. Бейли в своих работах, таких как «A Treatise on White Magic» («Трактат о белой магии», 1934), добавила идею о грядущем явлении Учителей, которые приведут мир к новому духовному порядку. Для Сент-Ива Агартха была центром синкретизма, для Оссендовского — мистической реальностью, для Генона — философским символом, а для Блаватской и Бейли — эзотерическим хранилищем.

Параллели с Агартхой можно найти в мифах других культур, особенно в арабской традиции. Ирам Многоколонный, упомянутый в Коране (сура 89, «Аль-Фаджр»), — это затерянный город, скрытый в песках Аравийской пустыни. Согласно легендам, Ирам, или Убар, был построен народом Ад, обладавшим великими знаниями, но был уничтожен за гордыню. Арабские предания описывают его как город с высокими колоннами, украшенными драгоценностями, что наводит на мысль о подземных чертогах Агартхи. Средневековые географы, такие как Аль-Масуди и Ибн Халдун, упоминали истории о подземных городах, населённых джиннами или древними мудрецами. В «Истории» Аль-Масуди рассказывается о таинственных руинах, скрытых в песках, где хранятся реликвии древних цивилизаций. Ибн Халдун в «Мукаддиме» упоминает легенды о затерянных городах, связывая их с божественным наказанием. В суфийской традиции Ирам иногда интерпретируется как метафора духовного центра, подобного Хидру — мистическому городу, где обитают «скрытые святые» (авлия), направляющие мир. Суфийская концепция кутба — духовного полюса, управляющего миром, — перекликается с идеей Царя Мира в Агартхе, усиливая параллели между этими традициями.

В литературе XX века образы скрытых миров получили мрачное воплощение у Говарда Филлипса Лавкрафта. В рассказе «The Nameless City» («Безымянный город», 1921) описывается древний подземный город в Аравийской пустыне, населённый нечеловеческими существами, чья история уходит в доисторические времена. В «At the Mountains of Madness» («Хребты Безумия», 1936) Лавкрафт рассказывает о руинах цивилизации Старцев подо льдами Антарктиды, чьи технологии и знания превосходят человеческие, но внушают ужас. В «The Dream-Quest of Unknown Kadath» («Сомнабулический поиск неведомого Кадафа», 1927) герой Рэндольф Картер путешествует по мирам сновидений, где встречает города, напоминающие эзотерические описания Агартхи. Лавкрафт, вероятно, был знаком с теософией Блаватской, популярной в его время, и его образы скрытых цивилизаций, пропитанные космическим ужасом, могли быть вдохновлены восточной мистикой. Общие черты этих мифов и произведений — вера в утерянное знание и существование миров, скрытых от человечества, что отражает стремление к поиску истины.

Вопрос о реальном существовании Агартхи остаётся гипотетическим, но идея контакта с её обитателями волнует эзотериков. В индуистских и тибетских традициях глубокая медитация, йогические практики и контролируемый транс считаются путями к высшим уровням сознания. В тибетском буддизме практика дзогчен направлена на раскрытие внутреннего света, позволяющего воспринимать скрытые реальности. Тантрические ритуалы, такие как визуализация мандал или пробуждение кундалини, могут служить инструментами для достижения этих состояний. Кундалини-йога, например, предполагает подъём энергии через чакры, что, по мнению практиков, открывает доступ к высшим мирам. Блаватская утверждала, что контакт с Учителями Мудрости возможен через осознанные сновидения, телепатическое общение или медитативные видения. Современные психотехники, такие как глубокий гипноз, осознанные сновидения или шаманские практики, вдохновлённые Карлосом Кастанедой, также интерпретируются как попытки выйти за пределы обыденного сознания. Шаманские путешествия, использующие ритмы бубна или растительные энтеогены, имеют схожую цель — контакт с иными реальностями, которые могут ассоциироваться с Агартхой. Агартха, возможно, не физическое место, а состояние сознания. В суфийской традиции внутренний поиск истины (хакикат) сравнивается с путешествием к скрытому центру, подобному Ираму или Агартхе. Суфии верят, что достижение состояния фана (растворения в Боге) позволяет узреть духовные реальности, скрытые от обыденного взгляда. В этом смысле контакт с Агартхой — это обретение высшего самопознания, раскрытие универсальной мудрости. Даже если Агартха — миф, её культурное значение огромно. Она вдохновляет на преодоление материальных ограничений, поиск истины и стремление к высшему.

Луи Жаколио, открывший этот миф для Запада, заложил основу для размышлений о скрытых мирах. Его романы, пропитанные духом приключений и эзотерики, напоминают, что истина может быть скрыта не только в подземных городах, но и в глубинах сознания. Агартха остаётся символом надежды на существование высшего знания, которое, возможно, ждёт своего часа, чтобы открыться ищущим.